ТВАРЬ

 

Прожигая факелами путь сквозь многолетнюю плотную паутину и прорубая его всем что попадалось под руку, наш отряд с трудом пробирался через многочисленные дворцовые коридоры и темные комнаты наполненные невыносимым смрадом. Увязая в грязи и черной болотной плесени окутавшей все вокруг, мы шли безостановочно пока, наконец, не добрались до входа в его логово.

Мощным ударом ноги Вячеслав Мальцев выбил тяжелую деревянную дверь, и мы все впятером решительно ворвались внутрь, прямиком в обитель зла, очутившись в комнате, завешанной тяжелыми плотными шторами, посреди которой стояла большая двуспальная кровать, а на ней, в бессознательном состоянии лежала молодая красивая девушка, одетая в бело-сине-красное одеяние. Мерзкое, плешивое чудовище с крысиной мордой уже занесло над ней свои клыки, торчавшие из гнилой пасти извергавшей ужасающее зловонье, отравлявшее и без того протухший мертвый воздух. Тварь вздрогнула при виде нас и зашипела.

— Отойди от нее! – приказал Мальцев, выставив перед собой деревянный православный крест – Отойди от нее! – повторил он. Тварь нехотя подчинилась и стала отступать к противоположной стене с огромным зеркалом, которое не отражало его, зато отражало спящую девушку и всех членов нашей команды, державших факелы на фоне роскошных кремлевских интерьеров.

— Не дайте ему покинуть реальность и попасть в зазеркалье! — скомандовал Ван Хельсинг. Мы обступили шипящую мразь, перегородив ей путь – светите, светите! Вячеслав начинай! – выкрикнул он и разбил зеркало, стоявшей неподалеку шваброй;

— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое – заговорил Мальцев, держа перед собой крест, направленный на Тварь – да придет царствие твое, да будет воля твоя – читал он, отчего ее все больше коробило и все больше выворачивало, по мере прочтения молитвы. Она отмахивалась, шипела и пятилась, мы подступали к ней, загоняя в угол – и прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему, и не введи нас в искушение, но избавь нас от Лукавого. После этих слов Тварь громко завопила и в тот момент, девушка, лежавшая на кровати, очнулась. Услышав ее жалобный стон, Алексей, будучи рыцарем без страха и упрека, бросился к ней на помощь, ослабив наши ряды.

— Сомкнуть строй! – скомандовал Ван Хельсинг — Тварь слабеет, молитва действует – Навальный – обратился он к Лехе – раздвинь шторы, уже должно рассветать. Леха спрыгнув с кровати, подскочил к окну и незамедлительно выполнил команду нашего проводника, но за грязными стеклами по-прежнему стояла темнота, в которой едва просматривалось мерцание разведенных костров. Мальцев продолжал читать, молитва делала свое дело, Тварь теряла силы все больше, пока не упала на колени, склонившись перед нами.

— Назови себя! – потребовал от нее Ван Хельсинг – назови себя!

— ХХХХУУУУУИИИЙЛЛЛЛЛОООООО – прошипело отродье;

— Ты! – обратился он ко мне, достав из запазухи кожаного плаща осиновый кол – приготовься всунуть это ему в жопу! – сказал он, бросая его в мою сторону. Свободной рукой я подхватил деревяшку, прокрутил ее и направил острый конец в сторону Твари.

— Нет, он мой! – выкрикнул Мальцев прервав молитву, и в ту же секунду крест в его руках загорелся огнем опалив руку и выпав из разжатых пальцев на грязный дубовый паркет. В следующий момент, мертвый ветер, мощным потоком, хлынул из коридора через открытую дверь и сильным ударом сорвал с нас широкополые шляпы, затушив факелы.

— Читай! – прокричал Ван Хельсинг – читай! – выкрикнул он снова и Мальцев продолжил. Я достал зажигалку и начал чиркать колесиком, искры лишь на короткие мгновения освещали темное помещение каждый раз озаряя изменявшуюся в оскале крысиную морду, набиравшего силу мерзкого плешивого исчадия, и когда наконец огонь загорелся, мой факел вспыхнул, а следом вспыхнули оставшиеся четыре поднесенные к нему, ярко осветив темный угол комнаты, и огромную рычащую Тварь стоящую там, от вида которой у меня отвисла челюсть, и затряслись поджилки.

— Святая вода! – выкрикнул Ван Хельсинг – и через секунду Марк откупорил флакон и выплеснул на Тварь его содержимое. Она задымилась и неистово застонала, бешено размахивая руками. Мощным ударом она отшвырнула Фейгина в сторону, он пролетел мимо нас через всю комнату и ударился о приоткрытую дверь, захлопнув ее своим телом, после чего испустил дух. Отступать было некуда, выход закрыт, теперь только мы или Хуйло, обладавшее физической силой, в десятки раз, превосходившую наши.

Крест снова нацелился на Тварь, но она моментально выбила его из рук Вячеслава, и сразу пошла в наступление, одного за другим, раскидывая нас по разным углам комнаты. Как мы только не пытались противостоять ей, но у нас ничего не выходило, Тварь с легкостью отбивала все наши атаки и становилась еще сильнее. Мы проигрывали, она побеждала, казалось, что все скоро закончится, наши силы иссякали, а воля к победе таяла на глазах. Обессиленные и раненые мы беспомощно валялись на грязном полу, истекая кровью, нам оставалось лишь безучастно наблюдать, за тем как Хуйло опять раскрыло свою ненасытную пасть над шеей девушки, и только оно собралось ее укусить, как неведомая сила снаружи с грохотом выбила огромное окно и отбросила Тварь, швырнув ее об стену. Осколки стекол разлетелись по всей комнате, они прошили ее гнилую плоть и вонзились в мой рукав и высокий кожаный воротник. Мне с трудом удалось подняться и стряхнуть их с себя, Тварь корчилась и шипела, она снова стала мелкой и плешивой, первые лучи солнца подступали к ней. Я даже не пытался понять что произошло, все мысли и внимание были сконцентрированы лишь на том, чтобы отыскать в огромной темной комнате осиновый кол и положить этому конец. Но его нигде не было, тогда я достал заточку и решил порвать отродье голыми руками, пока эта мразь не начала восстанавливаться. Сломанная нога еле тащилась за мной, оставляя на полу кровавый след, ее красные мерзкие глаза смотрели на меня и источали все больший страх по мере приближения неотвратимой расплаты. Я шел на нее, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах и не потерять сознание от невыносимой боли, в глазах уже начало темнеть, когда вдруг мне на плечо легла тяжелая мужская рука, я обернулся и встретил окровавленное лицо своего товарища, украшенное благородной седой бородой. Это был Вячеслав, державший осиновый кол.

— Отойди в сторону – произнес он, отодвигая меня. Его безумный взгляд и разъяренный вид заставляли Тварь еще сильнее трепетать от ужаса. И только я присел на кровать рядом с испуганной девушкой, чтобы вместе с ней насладиться процессом избавления как через оконный проем снова донесся мощный оглушительный хлопок, после которого Тварь перекорежило еще больше.

— Да что это за звук?! – выкрикнул я, держась за уши;

— Это Шаман Габышев ударил в бубен! – послышался откуда-то голос Ван Хельсинга – он явился и привел соратников, все как обещал, на рассвете с первыми лучами солнца! Не теряйте время, заканчивайте!

Мальцев подошел к извивающейся Твари и от всей души пнул ее по яйцам. С трудом поднявшийся на ноги Леха тоже пнул ее несколько раз, после чего помог Вячеславу поставить Хуйло раком, крепко обхватив отродье за шею. Только Мальцев подвел к заветному месту кол, как прокукарекал петух. Мощным, тяжелым ударом наточенное острие с хрустом вонзилось в очко, отчего Тварь, словно крыльями, быстро замахала руками. Он успел всунуть деревяшку лишь наполовину, когда прогремел третий удар Шамана, и комнату залил слабый солнечный свет, из-за чего, визжащее от боли Хуйло, задымилось и рассыпалось на мелкие части, разбежавшись по комнате множеством серых облезлых крыс.

— Давите их! – выкрикнул Ван Хельсинг – не дайте уйти ни одной, иначе все было напрасно!

Крысы визжали и прятались, но мы выковыривали их из всех щелей и давили, давили. Мы жгли их факелами, топтали ногами, насаживали на кол, и били о стены, пока не уничтожили всех. Тех крыс, которым удалось выпрыгнуть в разбитое окно, ловили люди, стоявшие снаружи, они нанизывали их на вилы и бросали в костры, а когда последняя из них издала свой предсмертный визг, черные тучи над землей рассеялись, и взошедшее солнце снова осветило все вокруг теплым ярким светом. Пение птиц разнеслось по округе нежной свирелью, поляны и луга расцвели многообразными растениями и цветами, а мертвые крысиные тушки превратились в истлевшие останки росгвардейцев. Хуйло было повержено, зло побеждено.

— Меня зовут Россия – ласково произнесла поднявшаяся с кровати девушка, ее красивое лицо налилось жизнью, плечи расправились, а грудь поднялась от жадных глубоких глотков свежего воздуха – подойдите ко мне, пожалуйста, я хочу отблагодарить Вас и подарить каждому свой поцелуй.

Первым заковылял довольный Леха, сверкая золотой зоновской фиксой на широкой добродушной улыбке. Его первого она и поцеловала, после чего он тут же исчез.

— Не волнуйтесь за своего друга – успокоила нас Россия – я отправила его в ваш мир и залечила ему раны, кто следующий?

Я посмотрел на Вячеслава, сидевшего на полу с грустным лицом, облокотившись о стену рядом с дверью, возле тела погибшего Марка – А как быть с ним? — спросил он у России. Она улыбнулась в ответ и отправила в их сторону воздушный поцелуй, который оживил Фейгина, но как только он очнулся, то тоже исчез. Россия отправила второй воздушный поцелуй, и исчез Мальцев. Потом она поцеловала Ван Хельсинга, у которого моментально затянулись все раны и срослись переломанные кости, после этого она прошла мимо кровати, на которой сидел я, и стала одаривать воздушными поцелуями всех, кто был под окном. Я взглядом попросил Ван Хельсинга выйти из комнаты, чтобы не мешать моему перемещению. Пожилой профессор улыбнулся на прощание, подмигнул и перекрестил меня, а затем удалился, исполнив просьбу. Мы остались с ней один на один.

— Послушай Россия – неуверенно заговорил я — раз уж такое дело и мы с тобой тут вдвоем, так может, ну, как ты смотришь если мы;

— Кончено – радостно ответила она — именно поэтому я и оставила тебя последним, ложись, закрой глаза и постарайся расслабиться. Я скоро подойду, только поставлю для нас музыку.

Я безумно обрадовался такому ответу и довольный плюхнулся на кровать, сделав все, как она велела. Потом еще долго лежал в ожидании приятных ощущений, наслаждаясь красивой мелодией в предвкушении секса с прекрасной девушкой, которые почему то никак не наступали, и когда я вновь открыл глаза, то сквозь ослепляющий солнечный свет с удивлением обнаружил себя в спальной комнате своей квартиры, лежащим в собственной постели.

— Сука – рассмеялся я, нащупывая рукой смартфон, чтобы отключить будильник — приснится же такое – Больше не буду включать на ночь прямые эфиры Мальцева и Фейгина, я все равно под них засыпаю, лучше буду смотреть их днем в записи, на свежую голову.